У Томсинова -
читать дальше""...
цитата из хорошей книги (Robert I. Frost. The Northern Wars: War, State and Society in Northeastern Europe, 1558 - 1721):
«Солдаты Северных Войн сражались в местности, которая сильно отличалась от Западной Европы. Чаще всего военные действия приходилось вести на 50-60 градусах широты, что сравнимо с Шотландией, но без преимуществ морского климата, который смягчает шотландскую зиму, или с северной Канадой. Континентальный климат обещал полководцам короткое жаркое лето, долгую холодную зиму и проливные дожди осенью и весной, которые делали непроходимыми немногочисленные плохие дороги. Хотя этот театр войны довольно плоский, его было трудно пересекать, поскольку большую часть его занимали леса и болота, не говоря о частой сетке рек и озёр. Из крупных рек лишь Двина и Неман текут с востока на запад; северо-южное направление Днестра и Днепра уменьшало их ценность для полководцев. Вести кампании проще всего было коротким летом — хотя и в это время могли идти сильные дожди — и долгой зимой, когда почва замерзала, и перевозка людей и припасов становилась проще, а заледеневшие реки и озёра уже не были препятствием.
Армии были привычными к зимним боям. Шведы использовали отряды на лыжах, которым были обязаны, например, впечатляющей победой при Лебединой Гряде (Йоутселькя/Joutselka, ныне Симагино) в марте 1555 г., когда финские лыжники обрушились с гребня горы на авангард московитов, чьи кони увязли в глубоком снегу; паническое бегство породило сумятицу в рядах основного войска и привело к разгрому, в котором погибло 900 русских воинов. Зимняя война была обычным делом и в Ливонии, хотя шведам не всегда сопутствовал успех: они понесли тяжёлые потери, когда польское войско поймало их на краю деревни Вьецк в начале февраля 1567 г.; шведская пехота барахталась в снегу и оказалась совершенно беспомощной.
Иностранные наблюдатели были изумлены тем, что войну вообще можно было вести в таких условиях: поражённый оттоманский посол в Пскове во время лютой зимы 1581-1582 гг. заметил, что султан никогда не смог бы убедить свои войска выйти на поле битвы в такой злой мороз. Иоганн Нассау, командовавший шведскими войсками в Ливонии в 1601-1602 гг., тоже был впечатлён; его особенно поразили лыжники. Но вести крупные кампании зимой было трудно, так как проблемы снабжения стояли очень остро, и сильный холод затруднял все операции. Понтус де ла Гарди оправдывал неудачную осаду Везенберга в марте 1574 г. трудностями ведения войны в таких условиях, особенно для пехоты. Даниэль Ранцау в конце великого набега через центральную Швецию в 1567-1568 гг. оказался близок к разгрому, когда его небольшое войско, не имея возможности вернуться через разорённые ими земли, повернули на восток, в холмистую и лесистую пустошь; продвижение было мучительно медленным, так как лошади, тянувшие повозки, страдали от нехватки корма. Спасение пришло, лишь когда погода стала холоднее, и Ранцау смог вывести свои 2000 человек через замёрзшее озеро в безопасность. Поляки, которые по льду пересекли Чудское озеро во время осады Пскова, чтобы разграбить острова, не были такими удачливыми: их поймала в ловушку внезапная оттепель».""
Может, Фрост и пережимает немного с экзотизмом, но специфика, несомненно, имела место. Стоит отметить (для более раннего периода), что и комплексная кампания Александра (освобождение Пскова - битва на озере) и раковорский поход проходили в зимних условиях (хотя параллельно хватало и "незимних" операций); и тевтонцы/ливонцы, со своей стороны, быстро оценили преимущества зимних кампаний (рейзы на Литву). Да и литовцы нередко проводили свои набеги по санному пути. В общем, достойно быть отмеченным.
И вот это ещё - на заметку
antoin.livejournal.com/889582.html#cutid1
читать дальше""Цитата о реконструкции битв
Пишет Дэвид Болдуин в книге "Стоук Филд: последняя битва Войн Роз":
«Воссоздание хода средневековой битвы неизбежно приходится вести осторожно и неуверенно. В случае со Стоук Филд сохранившиеся печатные источники и случайные археологические находки рассказывают нам лишь часть истории, и некоторые авторы замечали, что невеликой заслугой будет изложение версии, которая частью основана на предположениях и может оказаться неточной. Обычно принято с одобрением вспоминать комментарий Джона Гиллингама, что «нарисовано немало подобных карт [битвы при Босворте], но все они совершенно бесполезны, не считая удовольствия от самого процесса их рисования», но далее цитирующие авторы неизбежно переходят к созданию собственных карт!
Майкл К. Джонс утверждал, что практически невозможно определить ход событий во время средневекового конфликта и отразить их в схеме. «Соединяя кусочки из множества рассказов, каждый с собственной точкой зрения, мы можем уловить некоторые ключевые моменты и получить общее представление о том, что вообще произошло, но всё равно неизвестной остаётся последовательность событий, причины и связь между ними». Местность, стратегия и тактика, говорил он, значимы, «если доступные доказательства позволяют их установить», но более плодотворным будет анализ неосязаемого: мотивации и мировоззрения главных соперников. «Большую уверенность в понимании битвы даёт сосредоточение на том, почему люди сражались», а не рисование аккуратных карт, которые никогда не могут адекватно передать хаос рукопашной.
Конечно же, вполне разумно исследовать и даже строить предположения относительно более широкого, психологического аспекта битвы, но трудно понять, как мысли солдат (в которые нам всё равно не проникнуть), могут заменить поддающуюся проверке реальность местности и вариантов того, как армия могла или не могла размещаться на ней. Ключ к пониманию битвы, несомненно, должен быть найден не в «неосязаемом», о котором пишет Джонс, а в научном и систематическом подходе к сохранившимся доказательствам с намерением воссоздать историческую местность на основании полного археологического исследования, тщательного анализа и согласования уцелевших литературных источников и знания военного дела того времени. С помощью сочетания письменных свидетельств и изучения образцов почв должно быть возможно определить границы пашен, болот, лесов и направлений дорог и рек, какими они были в позднее Средневековье, а планомерное прочёсывание поля волонтёрами с металлоискателями может привести к открытиям, которые расскажут нам намного больше о том, где именно и каким образом происходила битва... "Битва несомненно была хаотичной, но военное искусство было создано для преодоления этой силы хаоса. На самом деле, основной целью наступательных действий был слом цельности вражеского строя, который бы выпустил на свободу имманентный хаос, так как тогда противник становился уязвимой мишенью, и могла начинаться его "казнь" [писал Фоард о Босворте]».
Описание битв - очень больная тема для военных историков, поэтому рассуждений об этом написано... а вот сколько историков, столько и. Каждый вынужден дать своё видение того, как надо, и выше вы видели один из наиболее удачных примеров.
Естественно, единственно правильного подхода к описанию средневеково-ренессансных битв нет. Зато чётко видны две радикальные группировки. С одной стороны, "в бой идут одни старики" - любители связного нарратива а-ля Дельбрюк и Оман, где пропадает простор толкований, зато всё чётко, и все пробелы восполнены гипотезами. С другой стороны, в последние десятилетия модными стали нигилисты вроде вышеупомянутого Джонса, которые отказываются от привязки к реальным событиям вовсе, цель их заключается лишь в установлении того, как битву воспринимали её участники. Где-то посередине располагаются пуристы, которые стараются восстановить ход событий, однако лакуны источников не закрывают гипотезами, поэтому в их изложении битвы с плохим отражением в документах выглядят набором бессвязных эпизодов, происходивших в разное время в разных частях поля.
И ведь у каждого из подходов есть своя сермяжная правда и свои недостатки. От толкования туманных источников на основе аналогий с другими битвами никуда не деться. Влияние битвы на последующий ход кампаний порой и правда определялось именно субъективными мифами о ней, а не реальностью (точно так же, как именно мнение крестьян о притеснениях, а не истинный объём повинностей, обычно было причиной восстаний). Наконец, очищенное от прочей шелухи сведение доступных доказательств помогает от иллюзии всезнания. Опасность "гипотетического" подхода нередко перевешивает его достоинства, так как он убивает необходимое ощущение хаоса, а слишком вольное толкование источников в итоге или подаётся как факт, или превращается в него через пару цитирующих, а то и вовсе уходит в область фантазий, особенно если привлекаются тогдашние трактаты и учебники. У нигилистов порой утверждения о мировоззрении оказываются совершенно голословным потоком субъективных ощущений. Ограничение описания разрозненными цитатами из источников помогает проверять чужие тезисы, но не создаёт свои.
Честно говоря, всё написанное выше - это нюансы. По моему скромному мнению, главное требование к добросовестному автору - чёткое отделение слов источников от гипотез, а в остальном все подходы хороши. Ну честное слово, порой так ставят сноски, что предел фантазий ну совсем не очевиден, пока не проверишь источники - не поймёшь. И, кстати, несмотря на все красивые речи, изложение самим Болдуином битвы на Стоук Филд вышло так себе, для галочки (она для него вообще как будто самый неинтересный эпизод во всей книге). Обоснование победы тюдоровцев и гибели главных мятежников просто математическим расчётом количества выпущенных стрел - это метод интересный, но вряд ли достойный подражания.
...""
читать дальше""...
цитата из хорошей книги (Robert I. Frost. The Northern Wars: War, State and Society in Northeastern Europe, 1558 - 1721):
«Солдаты Северных Войн сражались в местности, которая сильно отличалась от Западной Европы. Чаще всего военные действия приходилось вести на 50-60 градусах широты, что сравнимо с Шотландией, но без преимуществ морского климата, который смягчает шотландскую зиму, или с северной Канадой. Континентальный климат обещал полководцам короткое жаркое лето, долгую холодную зиму и проливные дожди осенью и весной, которые делали непроходимыми немногочисленные плохие дороги. Хотя этот театр войны довольно плоский, его было трудно пересекать, поскольку большую часть его занимали леса и болота, не говоря о частой сетке рек и озёр. Из крупных рек лишь Двина и Неман текут с востока на запад; северо-южное направление Днестра и Днепра уменьшало их ценность для полководцев. Вести кампании проще всего было коротким летом — хотя и в это время могли идти сильные дожди — и долгой зимой, когда почва замерзала, и перевозка людей и припасов становилась проще, а заледеневшие реки и озёра уже не были препятствием.
Армии были привычными к зимним боям. Шведы использовали отряды на лыжах, которым были обязаны, например, впечатляющей победой при Лебединой Гряде (Йоутселькя/Joutselka, ныне Симагино) в марте 1555 г., когда финские лыжники обрушились с гребня горы на авангард московитов, чьи кони увязли в глубоком снегу; паническое бегство породило сумятицу в рядах основного войска и привело к разгрому, в котором погибло 900 русских воинов. Зимняя война была обычным делом и в Ливонии, хотя шведам не всегда сопутствовал успех: они понесли тяжёлые потери, когда польское войско поймало их на краю деревни Вьецк в начале февраля 1567 г.; шведская пехота барахталась в снегу и оказалась совершенно беспомощной.
Иностранные наблюдатели были изумлены тем, что войну вообще можно было вести в таких условиях: поражённый оттоманский посол в Пскове во время лютой зимы 1581-1582 гг. заметил, что султан никогда не смог бы убедить свои войска выйти на поле битвы в такой злой мороз. Иоганн Нассау, командовавший шведскими войсками в Ливонии в 1601-1602 гг., тоже был впечатлён; его особенно поразили лыжники. Но вести крупные кампании зимой было трудно, так как проблемы снабжения стояли очень остро, и сильный холод затруднял все операции. Понтус де ла Гарди оправдывал неудачную осаду Везенберга в марте 1574 г. трудностями ведения войны в таких условиях, особенно для пехоты. Даниэль Ранцау в конце великого набега через центральную Швецию в 1567-1568 гг. оказался близок к разгрому, когда его небольшое войско, не имея возможности вернуться через разорённые ими земли, повернули на восток, в холмистую и лесистую пустошь; продвижение было мучительно медленным, так как лошади, тянувшие повозки, страдали от нехватки корма. Спасение пришло, лишь когда погода стала холоднее, и Ранцау смог вывести свои 2000 человек через замёрзшее озеро в безопасность. Поляки, которые по льду пересекли Чудское озеро во время осады Пскова, чтобы разграбить острова, не были такими удачливыми: их поймала в ловушку внезапная оттепель».""
Может, Фрост и пережимает немного с экзотизмом, но специфика, несомненно, имела место. Стоит отметить (для более раннего периода), что и комплексная кампания Александра (освобождение Пскова - битва на озере) и раковорский поход проходили в зимних условиях (хотя параллельно хватало и "незимних" операций); и тевтонцы/ливонцы, со своей стороны, быстро оценили преимущества зимних кампаний (рейзы на Литву). Да и литовцы нередко проводили свои набеги по санному пути. В общем, достойно быть отмеченным.
И вот это ещё - на заметку
antoin.livejournal.com/889582.html#cutid1
читать дальше""Цитата о реконструкции битв
Пишет Дэвид Болдуин в книге "Стоук Филд: последняя битва Войн Роз":
«Воссоздание хода средневековой битвы неизбежно приходится вести осторожно и неуверенно. В случае со Стоук Филд сохранившиеся печатные источники и случайные археологические находки рассказывают нам лишь часть истории, и некоторые авторы замечали, что невеликой заслугой будет изложение версии, которая частью основана на предположениях и может оказаться неточной. Обычно принято с одобрением вспоминать комментарий Джона Гиллингама, что «нарисовано немало подобных карт [битвы при Босворте], но все они совершенно бесполезны, не считая удовольствия от самого процесса их рисования», но далее цитирующие авторы неизбежно переходят к созданию собственных карт!
Майкл К. Джонс утверждал, что практически невозможно определить ход событий во время средневекового конфликта и отразить их в схеме. «Соединяя кусочки из множества рассказов, каждый с собственной точкой зрения, мы можем уловить некоторые ключевые моменты и получить общее представление о том, что вообще произошло, но всё равно неизвестной остаётся последовательность событий, причины и связь между ними». Местность, стратегия и тактика, говорил он, значимы, «если доступные доказательства позволяют их установить», но более плодотворным будет анализ неосязаемого: мотивации и мировоззрения главных соперников. «Большую уверенность в понимании битвы даёт сосредоточение на том, почему люди сражались», а не рисование аккуратных карт, которые никогда не могут адекватно передать хаос рукопашной.
Конечно же, вполне разумно исследовать и даже строить предположения относительно более широкого, психологического аспекта битвы, но трудно понять, как мысли солдат (в которые нам всё равно не проникнуть), могут заменить поддающуюся проверке реальность местности и вариантов того, как армия могла или не могла размещаться на ней. Ключ к пониманию битвы, несомненно, должен быть найден не в «неосязаемом», о котором пишет Джонс, а в научном и систематическом подходе к сохранившимся доказательствам с намерением воссоздать историческую местность на основании полного археологического исследования, тщательного анализа и согласования уцелевших литературных источников и знания военного дела того времени. С помощью сочетания письменных свидетельств и изучения образцов почв должно быть возможно определить границы пашен, болот, лесов и направлений дорог и рек, какими они были в позднее Средневековье, а планомерное прочёсывание поля волонтёрами с металлоискателями может привести к открытиям, которые расскажут нам намного больше о том, где именно и каким образом происходила битва... "Битва несомненно была хаотичной, но военное искусство было создано для преодоления этой силы хаоса. На самом деле, основной целью наступательных действий был слом цельности вражеского строя, который бы выпустил на свободу имманентный хаос, так как тогда противник становился уязвимой мишенью, и могла начинаться его "казнь" [писал Фоард о Босворте]».
Описание битв - очень больная тема для военных историков, поэтому рассуждений об этом написано... а вот сколько историков, столько и. Каждый вынужден дать своё видение того, как надо, и выше вы видели один из наиболее удачных примеров.
Естественно, единственно правильного подхода к описанию средневеково-ренессансных битв нет. Зато чётко видны две радикальные группировки. С одной стороны, "в бой идут одни старики" - любители связного нарратива а-ля Дельбрюк и Оман, где пропадает простор толкований, зато всё чётко, и все пробелы восполнены гипотезами. С другой стороны, в последние десятилетия модными стали нигилисты вроде вышеупомянутого Джонса, которые отказываются от привязки к реальным событиям вовсе, цель их заключается лишь в установлении того, как битву воспринимали её участники. Где-то посередине располагаются пуристы, которые стараются восстановить ход событий, однако лакуны источников не закрывают гипотезами, поэтому в их изложении битвы с плохим отражением в документах выглядят набором бессвязных эпизодов, происходивших в разное время в разных частях поля.
И ведь у каждого из подходов есть своя сермяжная правда и свои недостатки. От толкования туманных источников на основе аналогий с другими битвами никуда не деться. Влияние битвы на последующий ход кампаний порой и правда определялось именно субъективными мифами о ней, а не реальностью (точно так же, как именно мнение крестьян о притеснениях, а не истинный объём повинностей, обычно было причиной восстаний). Наконец, очищенное от прочей шелухи сведение доступных доказательств помогает от иллюзии всезнания. Опасность "гипотетического" подхода нередко перевешивает его достоинства, так как он убивает необходимое ощущение хаоса, а слишком вольное толкование источников в итоге или подаётся как факт, или превращается в него через пару цитирующих, а то и вовсе уходит в область фантазий, особенно если привлекаются тогдашние трактаты и учебники. У нигилистов порой утверждения о мировоззрении оказываются совершенно голословным потоком субъективных ощущений. Ограничение описания разрозненными цитатами из источников помогает проверять чужие тезисы, но не создаёт свои.
Честно говоря, всё написанное выше - это нюансы. По моему скромному мнению, главное требование к добросовестному автору - чёткое отделение слов источников от гипотез, а в остальном все подходы хороши. Ну честное слово, порой так ставят сноски, что предел фантазий ну совсем не очевиден, пока не проверишь источники - не поймёшь. И, кстати, несмотря на все красивые речи, изложение самим Болдуином битвы на Стоук Филд вышло так себе, для галочки (она для него вообще как будто самый неинтересный эпизод во всей книге). Обоснование победы тюдоровцев и гибели главных мятежников просто математическим расчётом количества выпущенных стрел - это метод интересный, но вряд ли достойный подражания.
...""
@темы: выписки, Благоверный, Robert I. Frost, Раковорская битва