А.В. Голубков
Российские цари и императоры в зеркале французских анекдотов начала XIX в. // Литературоведческий журнал № 40 / РАН. ИНИОН; Отд-ние ист.-филол. наук. Секция языка и лит.; Гл. ред. Николюкин А.Н. – М.: ИНИОН, 2016.
отсюда цгнии.инионран.рф/wp-content/uploads/2017/04/20...
...
Итак, термин «анекдот» как обозначение жанра исторического нарратива начал утверждаться во Франции в первой трети
242
XVII в. после открытия книги-памфлета «Anekdota», приписываемой византийскому историку VI в. Прокопию Кесарийскому. Манускрипт был обнаружен в Ватиканской библиотеке ученымэллинофилом Николо Алеманни48, который перевел текст49 с греческого языка на латинский и опубликовал в Лионе весьма облагороженную его версию с собственными комментариями под названием «Procopii Caesariensis Anekdota seu Arcana Historia» (1623). Алеманни не осмелился представить современной ему читающей по-латыни французской публике оригинальную версию, в которой были эпизоды, рассказывающие в том числе о разврате и безумствах византийского василевса Юстиниана и его супруги Феодоры, бывшей до замужества комедианткой и славившейся самыми отвратительными пороками, которые молва всегда приписывала актрисам50. Даже редуцированная версия книги Прокопия, представленная Алеманни, противоречила тому образу Юстиниана, который сложился к началу XVII в. Алеманни, издавая безымянный текст Прокопия, воспользовался тем названием, которое было дано в X в. в греческом каталоге «Суда», где, собственно, произведение и впервые было упомянуто и получило название «Anekdota», т.е. в буквальном переводе – «неизданные записки». Алеманни добавил второе название «Тайная история», последующие издатели брали оба заглавия либо останавливались на одном51. В каталоге «Суда» текст Прокопия был назван политическим памфлетом. П. Мараваль убедительно показал, что сочинение Прокопия стало не столько артикуляцией оппозиционных взглядов, а были лишь тонкой софистической игрой автора, в которой он, вспоминая годы учебы в школе Газы, продемонстрировал не столько отношение к императору, сколько риторическое мастерство, составив экспериментальное произведение по принципам инвертированной похвалы52. (Юстиниан назван «дурным императором», «тираном», воплощением Нерона и Домициана.) Прокопий показывал таким образом свою софистическую образованность, равные способности составления как эпидейктического, так и хулительного текста (psogos53), вне зависимости от собственного отношения к предмету, абстрагируясь от истины, сводя писательство исключительно к виртуозному языковому действию. Данное предположение, как кажется, ближе к истине, нежели теория о том, что Прокопий был политически ангажирован и выражал
243
идеологию группы, близкой опальному полководцу Велизарию54, в связи с чем и подводил читателя к выводу, что вся деятельность императора объясняется его характером, который сводится исключительно к жажде крови и стремлению к хаосу.
...
---------------------
48 О Николо Алеманни сведений практически нет; известно, что он был из древнего греческого рода, эмигрировавшего после взятия турками Константинополя в Италию. Предположительно родился в Анконе.
49 Алеманни располагал рукописью Прокопия из Ватиканской библиотеки, в которой отсутствовала первая страница.
50 Большинство сведений о василевсе собрано Прокопием в кн. IX.
51 Procopii Caesariensis Anecdota seu Arcana Historia. – Lyon, 1623 (N. Alemannus); Procopii Caesariensis Anecdota seu Historia Arcana. – Helmstadt, 1654 (I.E. Eichelius; переиздание текста Н. Алеманни); Procopii Caesariensis Arcana Historia. – Paris, 1663 (J.C. Orellius; переиздано в Венеции в 1721). В течение XVIII в. труд Прокопия более не переиздавался; всплеск издательского интереса к его «Тайной истории» наблюдается с 1830-х годов. Некоторым событием в осмыслении анекдота в XIX в. стала статья «Anecdota» Э. Ренана, появившаяся в «Journal des Débats» 19 июля 1857 г., в которой Ренан «популяризировал» наследие Прокопия, поведал об обстоятельствах
А.В. Голубков 248
обнаружения рукописи Н. Алеманни, а также о «дурном» правлении Юстиниана и Теодоры.
52 Maraval P. Op. cit. – P. 12–14. 53 А.А. Чекалова видит основную черту psogos’а, наследника языческой инвективы, в исключительном очернительстве. Канон христианской инвективы предполагал «возведение» героя к дьяволу. См.: Прокопий Кесарийский. Цит. изд. – С. 447. Ссылка 113. 54 Вопрос оставался ли Прокопий до конца своих дней предан Велизарию, остается открытым. Точно не известен характер их отношений во время создания Прокопием его книг «Войн…», однако не кажется правдоподобным, что он занимал провелизариевскую позицию, когда в официальных историях находил мотивы, которые лежали в основе возвращения Юстинианом полководца из Африки из-за опасений, что тот поднимет восстание, а в анекдотах – обвинит супругу Велизария Антонину в разврате, объясняя отзыв Велизария стремлением его супруги воссоединиться с любовником. Если бы всё было наоборот, тот поверить в сохранение симпатий к Велизарию со стороны Прокопия было бы легче.