Рыбина Е. А. О двух древнейших торговых договорах Новгорода

[haermaunne]

Рыбина Е. А. О двух древнейших торговых договорах Новгорода. // Новгородский исторический сборник, 3(13). 1989.
[43] – начало страницы.


В середине прошлого века в Рижском архиве были обнаружены древнерусские акты, среди которых находились два договора Новгорода, записанные на одном пергаменном листе.1) Первым значится договор, заключенный князем Александром, его сыном Дмитрием, посадником Михаилом, тысяцким Жирославом и всеми новгородцами с немецким, любекским и готским послами. Вслед за ним тем же почерком приписан договор, заключенный ранее князем Ярославом Владимировичем, посадником Мирошкою, тысяцким Яковом, всеми новгородцами с послом Арбудом, немецкими сынами и готами.

Хотя оба документа хорошо известны в исторической литературе и широко используются разными исследователями, причины заключения этих грамот и особенно их датировка (документы не содержат даты в тексте) до сих пор остаются спорными. Хронологическая характеристика договоров основывается на сопоставлении дат княжения и посадничества лиц, от имени которых они были заключены.

Обратимся к более древнему документу. Так как в нем упомянуты князь Ярослав Владимирович и посадник Мирошка, совместное правление которых ограничивается 1189—1199 гг., датировка этого акта колеблется в промежутке между названными датами. Со времени первой публикации договора в 1857 г. мнения о конкретной дате его заключения как первых издателей, так и многочисленных последующих исследователей разошлись.

Л. К. Гётц в своем фундаментальном труде о русско-немецких договорах средневековья писал, что рассматриваемый документ был заключен в 1189 г., сразу после конфликта, происшедшего между русскими и немцами в 1188 г.2) К. Э. Напиерский, М. Ф. Владимирский-Буданов, С. В. Бахрушин, в разные годы публиковавшие этот памятник, относили его заключение к 1195 г.3) Той же даты придерживался И. Д. Беляев.4) Исследователи в области торговли М. Н. Бережков и А. Винклер считали, что договор был заключен только в 1199 г.5) Под этим же годом данный документ опубликован в сборнике [44] ганзейских грамот.6) И. И. Срезневский, Э. Боннель и В. Бук утверждали, что договор был заключен перед изгнанием Ярослава из Новгорода в 1199 г., но ратифицирован лишь в 1201 г. Они основывались на сообщении Новгородской первой летописи, что варягам именно в этот год был дан мир.7) Современный западногерманский историк В. Реннкамп ограничивает заключение договора 1189—1193 гг., но также считает, что ратифицирован он был только в 1201 г.8) Последнее издание данного документа, предпринятое в 1949 г., оставляет датировку грамоты в широких хронологических рамках последнего десятилетия XII в., т.е. 1189—1199 гг.9)

Между тем эта дата может быть уточнена. Несомненно, правы исследователи, исключавшие возможность заключения договора после 1195 г. В этот год посадник Мирошка Незденич, участвовавший в заключении договорной грамоты, отправился в Суздаль защищать новгородские свободы перед князем Всеволодом Большое Гнездо и только в 1198 г. был им отпущен обратно.10) Вскоре после его возвращения новгородцы поссорились с князем Ярославом Владимировичем и летом 1199 г. прогнали его из Новгорода. Предложения некоторых историков датировать рассматриваемый документ 1201 г. на основании летописного рассказа о мире варягам в этот год нельзя считать обоснованными, поскольку они противоречат времени княжения Ярослава. Кроме того, как отмечал еще Гётц, в 1201 г. варяги прибыли в Новгород «горою», а не обычным морским путем, в то время как в договоре упоминается только морской путь. Следовательно, считал Гётц, до конца XII в. существовал лишь морской путь, которым пользовались купцы, и впервые в 1201 г. упоминается сухопутная дорога в Новгород.

Для уточнения датировки договора важно упоминание в нем тысяцкого Якова. Первым выборным новгородским тысяцким был Миронег, или, иначе, Милонег, которого новгородская летопись знает как строителя церкви св. Вознесения и в известии об ее освящении в 1191 г. называет Миронега тысяцким.11) Таким образом, Яков не мог занимать должность тысяцкого ранее 1191 г.,12) поэтому следует ограничить дату заключения рассматриваемого документа 1191—1195 гг.

Однако, принимая во внимание историю развития торговых связей Новгорода с его западными партнерами, хронологические рамки договора можно еще более сузить. Начало торговым отношениям [45] Новгорода с его западными соседями было положено его торговлей с островом Готланд, который в X—XII вв. был центром торговли в балтийском регионе. В начале XII в. готские купцы основали в Новгороде первую иноземную факторию — Готский двор с церковью св. Олафа. Попутно отмечу, что договор, о котором идет речь, не был первым торговым соглашением между Новгородом и его западными партнерами, а являлся подтверждением «старого мира», который, возможно, был заключен с островом Готланд в период его господства на Балтийском море еще в первой половине XII в. Во второй половине XII столетия на Готланде появились немецкие купцы, переселившиеся сюда из Любека и других немецких городов, расположенных на Балтийском побережье. Постепенно немецкая община вытеснила готландцев и заняла ведущее положение в балтийской торговле. Несомненно, новгородцы, совершавшие в XII в. регулярные поездки на Готланд, вступили в непосредственные контакты с немецкими купцами, поселившимися на острове. В свою очередь немецкие купцы стали посещать Новгород и по примеру готландцев решили устроить там свой гостиный двор. Исследователи называют разные даты устройства в Новгороде Немецкого двора с церковью св. Петра: 1184, 1185, 1189 гг. Однако проведенный анализ легенды о посаднике Добрыне, где рассказывается о строительстве в Новгороде католической божницы, и сообщения Новгородской третьей летописи об устройстве немецкой ропаты в 1192 г. дают основания считать эту дату достоверной, что согласуется со всем развитием новгородско-немецких торговых отношений.13)

В связи с этим представляет интерес известие Новгородской первой летописи о событиях 1188 г.: «В то же лето рубоша новгородьце варязи на ГътЪхъ немьце въ Хоружьку и въ Новотържьце; а на весну не пустиша из Новагорода своихъ ни единого мужа за море, ни съла въдаша варягомъ, нъ пустиша я без мира».14){OCR: Ъ использовано вместо «ять»}. Этот летописный рассказ не раз обсуждался по разным поводам в исторической литературе, как русской, так и зарубежной. Были попытки увязать события 1188 г. с так называемым Сигтунским походом 1187 г.,15) но большинство исследователей видели логичную связь между описанным в летописи конфликтом и последующим заключением договора от имени князя Ярослава и посадника Мирошки. Между тем суть конфликта остается не вполне ясной до сих пор. Почти все, без исключения, исследователи трактуют летописный рассказ как заключение новгородцев в тюрьму («рубоша» — посадили в поруб) варягами на Готланде и немцами в Хоружке и Новоторжце, предполагая под последними названиями самые различные топонимы. Подробная сводка мнений советских и зарубежных, а также дореволюционных исследователей по этому поводу приведена И. П. Шаскольским, который вслед за другими приходит к наиболее вероятному выводу, что упомянутые [46] в летописи Хоружек и Новоторжец — это города Торсхэлла и Нючепинг на восточном побережье Швеции.16) Аналогичное мнение высказано датским историком Дж. Линдом в обзорной статье о конфликте 1188 г. и месте Хоружка и Новоторжца.17)

Вместе с тем существует и другое мнение относительно местонахождения упомянутых пунктов. Л. К. Гётц, много занимавшийся проблемами русско-немецких торговых взаимоотношений, считал, что речь в летописи идет о столкновении немцев с новгородцами в каких-то городах или иных пунктах древней Руси, где немцы и новгородцы столкнулись как конкуренты и где пострадавшей стороной были немцы. Как видим, комментарии исследователей летописного сообщения 1188 г. оказались диаметрально противоположными. Между тем населенных пунктов с указанными названиями в древней Руси не обнаружено и не может быть обнаружено, поскольку форма «Новоторжец» — по разъяснению лингвистов — совершенно исключена по нормам русского языка для названия города и может обозначать только жителя города Новый Торг (Торжок).

Что касается перевода с одного языка на другой географических названий, в том числе городов, то хотя это возможно, однако в источниках практически не зафиксировано. Подлинные названия городов не переводились, а давались в транскрипции, иногда до неузнаваемости изменялись. Например, Новгород в многочисленных средневековых нижненемецких документах ни разу не назван Neustadt, а всегда Nogarden, Nowgarden, Nauwerden и т.д. В связи с этим представляются сомнительными и малоубедительными попытки многих авторов перевести летописные Хоружек и Новоторжец, как города Торсхэлла и Нючепинг.

Несомненно, сообщение 1188 г. относится к числу трудных для комментария мест и требует при переводе на современный язык корректного отношения к нормам древнерусского языка. В этой связи вызывают исключительный интерес лингвистические изыскания А. А. Зализняка и прежде всего проведенный им анализ глагола «рубили», в летописи «рубоша», который является одной из форм глагола «рути», т.е. подвергать конфискации.18) Не вдаваясь в детали лингвистических исследований, сообщу перевод летописного рассказа под 1188 г., точнее, его первой (наиболее трудной для комментария) части, предложенный А. А. Зализняком. Напомню летописный текст: «В то же лето рубоша новгородьце варязи на ГътЪхъ немьце въ Хоружьку и Новотържъце». Перевод звучит так: «В том же году варяги, т.е. на Готланде немцы, конфисковали товар у новгородцев за вину Хоружка и новоторжцев».19) Прямые аналогии этой [47] конструкции содержатся в берестяной грамоте № 246 (XI в.), в которой автор письма Жировит угрожает адресату Стояну, что он конфискует в счет долга Стояна товар другого новгородца («хочу ти вырути в тя лучшего новгорожанина»). Аналогичная запись действия против должника зафиксирована в полоцкой грамоте XV в.20) Замечу, что санкции наложения ареста на товары купцов, принадлежавших к одной национальности или общине с провинившимися купцами, были широко распространены в средневековье, о чем свидетельствуют многочисленные документы.

Примечательно, что летопись расшифровывает, о каких варягах идет речь. Поскольку варягами назывались жители северных стран, в том числе и Готланда, а конфликт у новгородцев произошел с немецкой общиной, обосновавшейся на Готланде во второй половине XII в., летописец счел своим долгом объяснить, что в данном случае под варягами подразумеваются немцы, живущие на Готланде: «варяги, на Готах немцы».

Таким образом, из летописного рассказа следует, что новгородский купец Хоруг и новоторжекие купцы (жители Нового Торга, Торжка, входящего в состав Новгородской земли) каким-то образом провинились перед немецкими купцами на Готланде, которые ввиду их отсутствия конфисковали товар у других новгородских купцов, прибывших с торговыми целями на Готланд. Несправедливая конфискация новгородских товаров на Готланде вызвала ответные меры новгородцев: «... а на весну не пустиша из Новагорода своих ни единого мужа за море, ни сла вда варягом, но пустиша я без мира».

Что касается посла, о котором здесь говорится, то в данном случае под послом («слом») подразумевается человек, обязанный сопровождать иностранных купцов в пределах Новгородской земли, как при их приезде, так и при отъезде. Об этом недвусмысленно говорят статьи последующих торговых договоров: «А зимнии гость, оже не поиметь нашего посла, ни новгородцьскыхъ купець из Новагорода или съ Гъцького берега, а что ся учинить, ис Котлингъ до Новагорода или из Новагорода до Котлингъ немецкъму гости, оже бес посла поидуть, то Новугороду тяжя не надобе, въ старыи миръ» (договор 1259—1260 гг.); «И брать им новгородского посла и новгородских купцов по старому миру. А не возьмут они новгородского посла, и учинится что между Новгородом и Котлингом, князю и новгородцам до того дела нет» (договор 1269 г.).21)

События 1188—1189 гг. прервали торговые поездки между Новгородом и Готландом, однако заинтересованность сторон в продолжении торговли потребовала скорого урегулирования данного конфликта, что выразилось в заключении торгового договора от имени князя Ярослава, посадника Мирошки, тысяцкого Якова и всех новгородцев с послом Арбудом, со всеми немецкими сынами и с готами. Достойно внимания, что на первом месте после имени посла названы «немецкие сыны» как главные действующие лица происшедшего розмирья. [48]

Очевидно, заключение договора после конфликта 1188 г. послужило основой для устройства в Новгороде Немецкого двора с церковью св. Петра в 1192 г. Таким образом, 1191—1192 гг. являются наиболее вероятными годами заключения первого дошедшего до нас торгового договора Новгорода с западными партнерами. Он содержит статьи, непосредственно регулирующие происшедшее розмирье. Во-первых, было постановлено, что любое спорное дело, возникающее в торговых делах немцев в Новгороде или новгородцев «в немцах», не должно быть поводом для конфискации товаров и для прекращения торговли («рубежа не творити, на другое лето жаловати»). Другая статья прямо предписывала предъявлять иск только виновным купцам, а не наказывать всех немецких или новгородских купцов в случае нарушения одним из них правил торговли: «немчина не сажати в погреб в Новегороде, ни новгородца в немцах, но емати свое у виновата». Эти правила впоследствии неоднократно повторялись в торговых договорах. Однако на практике они соблюдались редко, о чем свидетельствует вся история новгородско-ганзейских торговых отношений.

В других статьях данного договора, касающихся торговли, немцам и новгородцам гарантировался безопасный путь, обусловливалось разрешение спорных дел, происходящих вне Новгорода, назначался штраф в 10 гривен серебра за убийство купцов. Перечисленные статьи договора 1191—1192 гг. обеспечивали разрешение возможных будущих конфликтов и заложили основные принципы торговых взаимоотношений Новгорода с западными партнерами. В частности, он послужил основой для урегулирования конфликта 1259 г., что нашло отражение в заключении следующего торгового договора от имени князя Александра Невского, его сына Дмитрия, посадника Михаила, тысяцкого Жирослава и всех новгородцев с немецким послом Шифордом, любекским послом Тидриком и готским послом Ольстеном.

Как и предыдущий документ, этот договор не содержит даты и датируется поэтому разными авторами в рамках 1259—1263 гг.22) Иногда его заключение связывают с победоносным походом новгородцев во главе с князем Дмитрием на Юрьев в 1262 г. В частности, в последнем издании документа в 1949 г. указанный поход послужил основанием для датировки договора 1262—1263 гг.23)

Однако, как заметил Гётц, рассматриваемый договор не мог иметь отношения к названному походу, так как невероятно, чтобы новгородцы после столь удачного похода брали на себя обязательства удовлетворить жалобы немецких купцов и устранить затруднения в новгородско-немецкой торговле, зафиксированные в договорной грамоте. Кроме того, трудно установить связь между военным походом на Юрьев и торговыми делами Новгорода с Готландом и [49] немецкими городами. Напомню, что в заключении договора принимали участие любекский и готский послы. Несомненно, что данный договор относится к числу торговых и был заключен после очередного конфликта между торговыми партнерами. Русские источники не содержат по этому поводу никаких сведений, в то время как в немецких сохранилось письмо Ревеля, отправленное в конце мая 1259 г. в Любек в ответ на жалобу последнего о несправедливостях и насилиях, чинимых немецким купцам в Новгороде.24) Вероятно, описанные в письме Любека несправедливости и насилия и послужили причиной прекращения торгового сообщения между новгородскими и немецкими купцами, возобновлению которого и был посвящен разбираемый здесь договор.

Учитывая события, предшествовавшие договору (недовольство Любека условиями торговли и его переписка с Ревелем), следует признать верной дату его заключения в 1259—1260 гг., когда и Александр Невский, и его сын Дмитрий находились в Новгороде. Вместе с тем давно замечено явное несоответствие между именами князей Александра и Дмитрия, заключавших договор, и скрепившей его печатью Ярослава Ярославича, новгородского князя с 1265 г. Напомню, что пергаменный лист, на котором были записаны рассматриваемые здесь документы, был снабжен двумя комплектами печатей: к его верхнему краю были подвешены позолоченные печати архиепископа Далмата, князя Ярослава и всего Новгорода, к нижнему краю подвешены свинцовые печати, оттиснутые теми же матрицами. В. Л. Янин объяснил столь «странное» оформление документа этого акта его поздней ратификацией, состоявшейся уже после смерти Александра Невского, с вокняжением нового князя Ярослава в 1265 г. Именно поэтому, считает исследователь, договор был снабжен двумя комплектами печатей, призванных утвердить заключенный прежним князем договорный акт.25)

Это мнение было уточнено И. Э. Клейненбергом, отметившим, что поскольку печати были подвешены к пергаменному листу с двумя договорами, то позолоченные печати утверждали договор Александра, а свинцовые — «старый мир», т.е. договор конца XII в., приписанный вслед за договором Александра.26)

Дополню эти логичные построения еще одним наблюдением. Сохранившиеся в оригинале договоры Новгорода с Любеком и Готским берегом, заключенные от имени князя, посадника, тысяцкого и всего Новгорода, всегда содержат печати лишь трех лиц: князя, посадника, тысяцкого.27) Печать архиепископа привешивалась к акту только в том случае, если он имел отношение к нему. Например, к посланному в начале XIV в. рижанам благословению владыки, посадника, тысяцкого и всего Новгорода были привешены печати [50] архиепископа, посадника и тысяцкого.28) В остальных случаях печать архиепископа не подвешивалась к торговым договорам. Между тем, как уже отмечалось, к рассматриваемому договору были подвешены печати архиепископа Далмата, князя Ярослава и всего Новгорода, т.е. совершенно иной набор булл, чем было принято при скреплении торговых договоров.

Все это является дополнительным аргументом в пользу поздней ратификации договора князя Александра. К 1265 г., когда новгородский стол занял Ярослав Ярославич, посадника Михаила и тысяцкого Жирослава, принимавших участие в заключении договора, сменили другие лица, печати которых не могли быть подвешены к данному акту. Поэтому при ратификации договор был скреплен прежде всего печатью архиепископа Далмата как носителя высшего духовного авторитета и бывшего владыкой в момент заключения договора (1251—1273 гг.). Совершенно исключительна в сфрагистическом материале Новгорода XIII — XIV вв. печать всего Новгорода, которая в данном случае заменила именные печати посадника и тысяцкого.

Само оформление договорной грамоты Александра и Дмитрия и ее заключительные строки со всей очевидностью свидетельствуют об ее утверждении спустя несколько лет после заключения, не ранее 1265 г. Тогда она была заново переписана на пергаменном листе и заключалась словами: «А се старая наша правда и грамота, на чем целовали отци ваши и наши крест ... А иное грамоты у нас нетуть, не потаили есмы, не ведаем. На том крест целуем». В подтверждение слов, что другой грамоты у них нет, новгородцы приписали вслед за недавно заключенным договором старый мир конца XII в., который пришлось дописывать на оборотной стороне листа, чтобы уместить весь текст.

Таким образом, договорная грамота, составленная и принятая зимой 1259/60 г. Александром Невским и его сыном Дмитрием, была ратифицирована только при князе Ярославе Ярославиче. Кроме того, пергаменный лист с двумя рассмотренными договорами по существу является полным сводом торговых договоров Новгорода с конца XII в. до вокняжения Ярослава Ярославича в 1265 г.


--------------------------------------------------------------------------------

1) Грамоты, касающиеся до сношений Северо-Западной России с Ригою и ганзейскими городами в XII, XIII и XIV веках. Найдены в Рижском архиве К. Э. Напиерским и изданы Археографическою комиссиею (с 8 литографическими снимками). СПб., 1857.

2) Goetz L. K. Deutsch-russische Handelsverträge des Mittelalters. Hamburg, 1916. S. 63-64.

3) Русско-ливонские акты, собранные К. Э. Напиерским и изданные Археографическою комиссиею. СПб., 1868; Владимирский-Буданов М. Ф. Хрестоматия по истории русского права. 6-е изд. СПб.; Киев, 1908. Вып. 1. С. 93; Памятники истории Великого Новгорода / Под ред. С. В. Бахрушина. М., 1909. С. 63.

4) Беляев И. Д. История Новгорода Великого от древнейших времен до падения. М., 1866. С. 71.

5) Бережков М. Н. О торговле Руси с Ганзой до конца XV в. СПб., 1879. С. 69; Winkler A. Die deutsche Нansa in Russland. Berlin, 1886. S. 79.

6) Hansisches Urkundenbuch / hrsg. vom Verein für Hansische Geschichte. Halle (Saale), 1876. Bd 1. № 50.

7) Срезневский И. И. // ИОРЯС Академии наук. СПб., 1857. Т. 7. С. 165; Bonnel E. Russisch-livländische Chronographie von der Mitte des IX. Jahrhundert bis zum Jahre 1410. SPb., 1862. Commentar. S. 48; Buck W. Der deutsche Kaufmann in Nowgorod bis zur Mitte des XIV. Jahrhunderts. Berlin, 1891. S. 21.

8) Rennkamp W. Studien zum deutsch-russischen Handel bis zum Ende des 13. Jahrhunderts: Nowgorod und Dünagebiet. Bochum, 1977. S. 61-66.

9) ГВНП. M.; Л., 1949. № 28. С. 55, легенда.

10) НПЛ. М.; Л., 1950. С. 42-43, 236-237.

11) НПЛ. С. 39, 472.

12) Заманчиво предположение Л. К. Гётца об идентификации тысяцкого Якова из указанного договора с боярином Яковом Прокшиничем, участвовавшим в 1193 г. в походе на Югру и убитым там (НПЛ. С. 233).

13) Подробнее см.: Рыбина Е. А. Иноземные дворы в Новгороде XII—XVII вв. М., 1986. С. 15-19.

14) НПЛ. С. 39.

15) Шаскольский И. П. Борьба Руси против крестоносной агрессии на берегах Балтики в XII—XIII вв. Л., 1978. С. 101-105.

16) Там же. С. 102, 103.

17) Lind J. Varaeger, nemcer og novgoroder år 1188. Hvor var Choržek og Novotoržcek? // Historisk Tidskrift för Finland. 1981. № 2. S. 145-177.

18) Янин В. Л., Зализняк А. А. Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1977—1983 гг.): Комментарии и словоуказатель к берестяным грамотам (из раскопок 1951—1983 гг.). М., 1986. С. 168-174.

19) Ср. традиционный перевод: «порубили новгородцев варяги на Готланде, немцы в Хоружке и Новоторжце». См., например: Шаскольский И. П. Борьба Руси ... С. 103, примеч. 105.

20) Янин В. Л., Зализняк А. А. Новгородские грамоты ... С. 170-172.

21) ГВНП. № 29. С. 57; № 31. С. 58.

22) См.: Goetz L. K. Deutsch-russische Handelsverträge ... S. 88.

23) Срезневский И. И. Исторические чтения о языке и словесности // ИОРЯС Академии наук. СПб., 1857. Т. 6. С. 170; Янин В. Л. Актовые печати Древней Руси X—XV вв. М., 1970. Т. 2. С. 9; ГВНП. № 29. С. 56, легенда.

24) Hansisches Urkundenbuch. Bd. 1. № 527.

25) Янин В. Л. Актовые печати ... С. 10-11.

26) Клейненберг И. Э. Договор Новгорода с Готским берегом и немецкими городами 1262—1263 гг. (по данным отчета послов немецкого купечества 1292 г.) // ВИД. Л., 1976. 7. С. 118-126.

27) См.: ГВНП. № 34, 44.

28) Там же. № 36.