К этому посту.
wiki.ru/sites/gosudarstvo_dzhuchidov_zolotaya_o...
Яворская Л. В. Повозки в погребениях кочевников золотоордынского времени Нижнего Поволжья. // Проблемы археологии Нижнего Поволжья. Волгоград, 2004.
читать дальшеВ погребениях средневековых кочевников восточноевропейской степи встречаются как целые повозки, так и отдельные их части: остатки колес, телеги, каркаса или дверец кибитки. В настоящий момент от Днепра до Волги зафиксировано около 30 таких погребений. На этой территории они локализуются в трех основных районах: в степном Поднепровье (11 погребений), в бассейне Дона и Северского Донца (4 погребения), а также в правобережной части Нижнего Поволжья (13 погребений).
Хорошая сохранность нескольких экземпляров повозок из Поднепровья позволила исследователям их реконструировать. Преимущественно в погребениях использовались части от легких двухколесных повозок с укрепленным на неподвижной оси решетчатым кузовом. Ступицы и спицы были деревянными. Обода чаще всего отсутствовали, но если сохранялись, то были деревянными, состоящими из нескольких слоев дерева, некоторые, по-видимому, обивались железом. Ступицы колес из исследуемых погребений все были деревянными двух основных типов – вытянутой грушевидной формы и короткие боченкообразные. В Нижнем Поволжье сохранились преимущественно части колес, ступицы, иногда со спицами, тех же двух форм. Эти легкие удобные повозки использовались в кочевом быту в хозяйственных целях, например, для перевозки частей разборной юрты. Кроме того, такие повозки очень удобны в военных походах для перевозки запаса вооружения, а также для перевозки раненых или убитых к месту погребения.
В могилу или непосредственно над ней обычно помещали одно или два колеса, от которых сохраняются чаще всего лишь ступицы. Дополнением к этому нередко служила рама кузова. В одном случае зафиксирована целая повозка, лежащая в погребении на боку. Эти предметы не находились непосредственно в погребальной камере, а обнаруживались на деревянном перекрытии, или были уложены на слой земли в яму, могли служить опорой для перекрытия или собственно перекрытием подбоя, иногда перекрывали погребение на самом верху на уровне погребенной почвы, но под курганной насыпью. В двух погребениях из степного Поднепровья решетчатые «гробы» оказались кузовами легких повозок, к которым идеально подходили расположенные в погребениях деревянные колеса и дышло для тягловой лошади (Шалобудов В.Н., Яремака В.Н., 1985). По мысли исследователей этих памятников решетчатые кузова были следствием необходимости экономить дерево, и именно эти кузова часто использовались как гробы, хотя функциональная значимость такого гроба была невелика (Шалобудов ВН. Лесничий П.П., 2003). Хорошо известные решетчатые гробы половцев, которые С.А.Плетневой включены даже в перечень этнодиагностирующих признаков половецких погребений (Плетнева С.А, 1958), как убедительно доказали днепропетровские исследователи, сначала служили кузовами легких повозок ( Шалобудов В.Н., Яремака В.Н., 1985). Такое же назначение каркасных «погребальных носилок» демонстрируют нам и захоронения золотоордынского времени из могильника Харинка на р.Сал, где в одном случае носилки обнаружены в погребении в составе разобранной повозки, а еще в пяти погребениях уже только одни «носилки» (Атавин А.Г., Каменецкий И.С.,2002). В степном Поднепровье и бассейне Северского Донца наблюдается преемственность традиции помещения частей повозки в погребение от населения половецкого времени. Погребения сооружены со ступеньками, на которых размещался остов или шкура коня. Конечности коня отчленялись по верхний сустав, погребенные ориентированы на В и СЗ, что характерно для половецких погребений. О половецкой хронологической принадлежности можно судить по предметам материальной культуры: втоковидным копьям, фронтальной накладке лука, стременам ГIV, ВI и наконечикам стрелы BIV по Г.А.Федорову-Давыдову, браслету с подвеской из обрезка византийской монеты (Шалобудов В.Н., Яремака В.Н., 1985). То есть ряд погребений с частями повозок бассейнов Днепра и Дона уверенно датируется второй пол.XII- началом XIII в., другая часть погребений относится к золотоордынскому периоду. Это обстоятельство позволило ряду исследователей (Шалобудов В.Н., Яремака В.Н., Атавин А.Г.) считать повозки в погребениях специфическим признаком половецких памятников.
Материалы из Нижнего Поволжья дают основания к несколько иным выводам. В правобережной части известно 13 захоронений золотоордынского времени, содержащих части повозки. Из них 11 расположены в южной части региона – в Калмыкии (в могильниках Адрг, Иджил, КВЧ) и в соседнем с ней Октябрьском районе Волгоградской области (могильник Абганерово-III). Два синхронных захоронения из одного кургана обнаружены в одном из самых северных районов Волгоградской области – в Жирновском. Все погребения совершены под курганными насыпями в узких глубоких ямах разнообразной конструкции, включая подбойные. Из 13 захоронений 7 женских и 6 мужских, четко различающихся по сопровождающему инвентарю. 7 погребений ориентировано на СВ, 4 – на З, 1 – на ЮЗ, 1 - на Ю. Инвентарь и обряд обычен для золотоордынских погребальных памятников. У всех женщин – ножницы или их фрагменты у правой руки, зеркала в футлярах слева, часто встречаются берестяные трубочки и фрагменты бересты у головы, серьги в виде вопросительного знака. Встречаются бусы, но не нитками, а отдельно, используемые, видимо, как амулеты.. Для мужских захоронений характерен всаднический набор: стремена сравнительно поздних типов (отделов Д и Е по Г.А.Федорову-Давыдову) с широкими подножками в ногах и удила у головы погребенных, берестяные колчаны справа, кожаные сумки с бронзовыми замками слева, кресала калачевидной формы, остатки плетей, кости ног барана за головой погребенных. Почти во всех исследуемых захоронениях зафиксированы небольшие металлические плошки-светильники и такая специфическая черта обряда, как остатки бараньего «стегна» за головой. Только в одном погребении зафиксирована шкура коня, ориентированная к З головой. Есть случай, когда под одной курганной насыпью было захоронение с частью повозки и захоронение целого коня. Погребений домонгольского времени с частями повозки или монгольского времени, но с половецкими этническими маркерами, например с «решетчатыми гробами», в Нижнем Поволжье пока не зафиксировано.
В совокупности, зафиксированные мною обрядовые признаки очень характерны для погребений монголов и тюркских племен, близких к монгольскому кругу. Ближайшими аналогиями могут служить могильники Качирский II, Леонтьевский, Ждановский, а также окрестностей Каракорума. Наиболее ранними погребениями из исследуемых являются, видимо, самые северные, которые по сопровождающему инвентарю хорошо датируются золотоордынским временем, но не позднее середины XIII века (Захаров П.Е., Яворская Л.В., 2004).
Таким образом, наличие частей повозки в захоронениях средневековых кочевников, на мой взгляд, не может служить этническим маркером. Размещение частей повозки в погребении следует связывать с одной из ролей их в тюрко-монгольской погребальной обрядности.
Чаще всего исследователи связывают повозки с транспортными функциями (Нестеров С.П., 1990), обеспечивающими путешествие души умершего в «иной» мир. Но в тюрко-монгольской традиции эту функцию, как правило, выполнял верховой конь. Не фиксирует эту функцию повозки и обрядовый фольклор, в котором есть упоминания только о носилках, укрепленных между двумя лошадьми, для раненых или убитых богатырей (Липец Р.С., 1982).
У Плано Карпини говорится о том, что повозка, на которой привезли умершего к месту погребения, обязательно ломалась. Как следует из более поздних этнографических данных, это делалось для того, чтобы покойный не вернулся и не причинил вред живым. А в свете упоминания тем же автором сведений о тайне захоронений у монголов, едва ли можно допустить, что повозка оставлялась рядом с погребением на поверхности, ведь она, в таком случае, маркировала бы место захоронения. Можно предположить, что их помещали в погребение. Однако в этом случае захоронений с повозками должно было бы быть значительно больше.
Возможно, часть повозки в погребении положена для начала новой жизни в ином мире. Заслуживает внимания интерпретация использования колес в погребениях, поскольку в тюркских языках слова, означающие смерть и похороны одновременно означают круг, «окружать» и именно этим отделять мертвых от живых.
Поскольку захоронения с повозками появляются в Нижнем Поволжье в середине XIII века и не имеют аналогий в памятниках половецкого времени, их, по-видимому, следует связывать все же с новым золотоордынским кочевым населением. Однако несомненна причастность кочевых объединений доордынского и ордынского времени к единой традиции размещения частей повозки в погребениях, по-видимому, связанная с общностью происхождения кочевых групп, единой семантикой обрядовых действий.
www.kitabhona.org.ua/index.php/bytremeslo/185-c...
Терехова Н.Н. (Москва). Технология чугунолитейного производства у древних монголов // Советская археология. 1974. №01. C. 69-78.
(большие (?) монгольские повозки - чугунные втулки)
wiki.ru/sites/gosudarstvo_dzhuchidov_zolotaya_o...
Яворская Л. В. Повозки в погребениях кочевников золотоордынского времени Нижнего Поволжья. // Проблемы археологии Нижнего Поволжья. Волгоград, 2004.
читать дальшеВ погребениях средневековых кочевников восточноевропейской степи встречаются как целые повозки, так и отдельные их части: остатки колес, телеги, каркаса или дверец кибитки. В настоящий момент от Днепра до Волги зафиксировано около 30 таких погребений. На этой территории они локализуются в трех основных районах: в степном Поднепровье (11 погребений), в бассейне Дона и Северского Донца (4 погребения), а также в правобережной части Нижнего Поволжья (13 погребений).
Хорошая сохранность нескольких экземпляров повозок из Поднепровья позволила исследователям их реконструировать. Преимущественно в погребениях использовались части от легких двухколесных повозок с укрепленным на неподвижной оси решетчатым кузовом. Ступицы и спицы были деревянными. Обода чаще всего отсутствовали, но если сохранялись, то были деревянными, состоящими из нескольких слоев дерева, некоторые, по-видимому, обивались железом. Ступицы колес из исследуемых погребений все были деревянными двух основных типов – вытянутой грушевидной формы и короткие боченкообразные. В Нижнем Поволжье сохранились преимущественно части колес, ступицы, иногда со спицами, тех же двух форм. Эти легкие удобные повозки использовались в кочевом быту в хозяйственных целях, например, для перевозки частей разборной юрты. Кроме того, такие повозки очень удобны в военных походах для перевозки запаса вооружения, а также для перевозки раненых или убитых к месту погребения.
В могилу или непосредственно над ней обычно помещали одно или два колеса, от которых сохраняются чаще всего лишь ступицы. Дополнением к этому нередко служила рама кузова. В одном случае зафиксирована целая повозка, лежащая в погребении на боку. Эти предметы не находились непосредственно в погребальной камере, а обнаруживались на деревянном перекрытии, или были уложены на слой земли в яму, могли служить опорой для перекрытия или собственно перекрытием подбоя, иногда перекрывали погребение на самом верху на уровне погребенной почвы, но под курганной насыпью. В двух погребениях из степного Поднепровья решетчатые «гробы» оказались кузовами легких повозок, к которым идеально подходили расположенные в погребениях деревянные колеса и дышло для тягловой лошади (Шалобудов В.Н., Яремака В.Н., 1985). По мысли исследователей этих памятников решетчатые кузова были следствием необходимости экономить дерево, и именно эти кузова часто использовались как гробы, хотя функциональная значимость такого гроба была невелика (Шалобудов ВН. Лесничий П.П., 2003). Хорошо известные решетчатые гробы половцев, которые С.А.Плетневой включены даже в перечень этнодиагностирующих признаков половецких погребений (Плетнева С.А, 1958), как убедительно доказали днепропетровские исследователи, сначала служили кузовами легких повозок ( Шалобудов В.Н., Яремака В.Н., 1985). Такое же назначение каркасных «погребальных носилок» демонстрируют нам и захоронения золотоордынского времени из могильника Харинка на р.Сал, где в одном случае носилки обнаружены в погребении в составе разобранной повозки, а еще в пяти погребениях уже только одни «носилки» (Атавин А.Г., Каменецкий И.С.,2002). В степном Поднепровье и бассейне Северского Донца наблюдается преемственность традиции помещения частей повозки в погребение от населения половецкого времени. Погребения сооружены со ступеньками, на которых размещался остов или шкура коня. Конечности коня отчленялись по верхний сустав, погребенные ориентированы на В и СЗ, что характерно для половецких погребений. О половецкой хронологической принадлежности можно судить по предметам материальной культуры: втоковидным копьям, фронтальной накладке лука, стременам ГIV, ВI и наконечикам стрелы BIV по Г.А.Федорову-Давыдову, браслету с подвеской из обрезка византийской монеты (Шалобудов В.Н., Яремака В.Н., 1985). То есть ряд погребений с частями повозок бассейнов Днепра и Дона уверенно датируется второй пол.XII- началом XIII в., другая часть погребений относится к золотоордынскому периоду. Это обстоятельство позволило ряду исследователей (Шалобудов В.Н., Яремака В.Н., Атавин А.Г.) считать повозки в погребениях специфическим признаком половецких памятников.
Материалы из Нижнего Поволжья дают основания к несколько иным выводам. В правобережной части известно 13 захоронений золотоордынского времени, содержащих части повозки. Из них 11 расположены в южной части региона – в Калмыкии (в могильниках Адрг, Иджил, КВЧ) и в соседнем с ней Октябрьском районе Волгоградской области (могильник Абганерово-III). Два синхронных захоронения из одного кургана обнаружены в одном из самых северных районов Волгоградской области – в Жирновском. Все погребения совершены под курганными насыпями в узких глубоких ямах разнообразной конструкции, включая подбойные. Из 13 захоронений 7 женских и 6 мужских, четко различающихся по сопровождающему инвентарю. 7 погребений ориентировано на СВ, 4 – на З, 1 – на ЮЗ, 1 - на Ю. Инвентарь и обряд обычен для золотоордынских погребальных памятников. У всех женщин – ножницы или их фрагменты у правой руки, зеркала в футлярах слева, часто встречаются берестяные трубочки и фрагменты бересты у головы, серьги в виде вопросительного знака. Встречаются бусы, но не нитками, а отдельно, используемые, видимо, как амулеты.. Для мужских захоронений характерен всаднический набор: стремена сравнительно поздних типов (отделов Д и Е по Г.А.Федорову-Давыдову) с широкими подножками в ногах и удила у головы погребенных, берестяные колчаны справа, кожаные сумки с бронзовыми замками слева, кресала калачевидной формы, остатки плетей, кости ног барана за головой погребенных. Почти во всех исследуемых захоронениях зафиксированы небольшие металлические плошки-светильники и такая специфическая черта обряда, как остатки бараньего «стегна» за головой. Только в одном погребении зафиксирована шкура коня, ориентированная к З головой. Есть случай, когда под одной курганной насыпью было захоронение с частью повозки и захоронение целого коня. Погребений домонгольского времени с частями повозки или монгольского времени, но с половецкими этническими маркерами, например с «решетчатыми гробами», в Нижнем Поволжье пока не зафиксировано.
В совокупности, зафиксированные мною обрядовые признаки очень характерны для погребений монголов и тюркских племен, близких к монгольскому кругу. Ближайшими аналогиями могут служить могильники Качирский II, Леонтьевский, Ждановский, а также окрестностей Каракорума. Наиболее ранними погребениями из исследуемых являются, видимо, самые северные, которые по сопровождающему инвентарю хорошо датируются золотоордынским временем, но не позднее середины XIII века (Захаров П.Е., Яворская Л.В., 2004).
Таким образом, наличие частей повозки в захоронениях средневековых кочевников, на мой взгляд, не может служить этническим маркером. Размещение частей повозки в погребении следует связывать с одной из ролей их в тюрко-монгольской погребальной обрядности.
Чаще всего исследователи связывают повозки с транспортными функциями (Нестеров С.П., 1990), обеспечивающими путешествие души умершего в «иной» мир. Но в тюрко-монгольской традиции эту функцию, как правило, выполнял верховой конь. Не фиксирует эту функцию повозки и обрядовый фольклор, в котором есть упоминания только о носилках, укрепленных между двумя лошадьми, для раненых или убитых богатырей (Липец Р.С., 1982).
У Плано Карпини говорится о том, что повозка, на которой привезли умершего к месту погребения, обязательно ломалась. Как следует из более поздних этнографических данных, это делалось для того, чтобы покойный не вернулся и не причинил вред живым. А в свете упоминания тем же автором сведений о тайне захоронений у монголов, едва ли можно допустить, что повозка оставлялась рядом с погребением на поверхности, ведь она, в таком случае, маркировала бы место захоронения. Можно предположить, что их помещали в погребение. Однако в этом случае захоронений с повозками должно было бы быть значительно больше.
Возможно, часть повозки в погребении положена для начала новой жизни в ином мире. Заслуживает внимания интерпретация использования колес в погребениях, поскольку в тюркских языках слова, означающие смерть и похороны одновременно означают круг, «окружать» и именно этим отделять мертвых от живых.
Поскольку захоронения с повозками появляются в Нижнем Поволжье в середине XIII века и не имеют аналогий в памятниках половецкого времени, их, по-видимому, следует связывать все же с новым золотоордынским кочевым населением. Однако несомненна причастность кочевых объединений доордынского и ордынского времени к единой традиции размещения частей повозки в погребениях, по-видимому, связанная с общностью происхождения кочевых групп, единой семантикой обрядовых действий.
www.kitabhona.org.ua/index.php/bytremeslo/185-c...
Терехова Н.Н. (Москва). Технология чугунолитейного производства у древних монголов // Советская археология. 1974. №01. C. 69-78.
(большие (?) монгольские повозки - чугунные втулки)
@темы: Пётр царевич Ордынский, Яворская Л. В., Раковорская битва